Евгений Антуфьев

Двенадцать, дерево, дельфин, нож, чаша, маска, кристалл, кость и мрамор: слияние. Исследование материалов

Дорогие друзья! Обращаем Ваше внимание, что проход на выставку осуществляется только в бахилах, предоставляемых на входе, также обращаем внимание, что в помещении выставки одновременно могут находится не больше 40 человек

МАММ совместно с Коллекцией Maramotti представляет проект Евгения Антуфьева «Двенадцать, дерево, дельфин, нож, чаша, маска, кристалл, кость и мрамор: слияние. Исследование материалов», который стал результатом резиденциальной программы, организованной коллекцией Maramotti, и впервые был показан в 2013 году в Реджо-Эмилии (Италия).

Евгений Антуфьев — единственный российский художник своего поколения, который последовательно демонстрирует уникальную чуткость к архаике, специфическому типу мифологического сознания, проявления которого ему удается обнаружить в современном мире.

Антуфьев возвращает вещному миру его давно утраченное сакральное содержание, он словно заново изобретает предметы, различные объекты, и в этот микроакт творения художник вовлекает всё многоообразие знакомых материалов и вещей: одежду, кристаллы, минералы, насекомых, мрамор, животных, дерево, бусинки и пр. Антуфьев шьет, вышивает, вырезает, выпиливает, размалывает, собирает предметы, его действия подчиняются логике не художественного творения, а шаманского ритуала, мистерии. И в этот момент Антуфьеву открывается настоящая свобода, избавленное от эвклидовой логики пространство, в котором возникает единство физической и символической сущности вещей.

Любой материал в руках Антуфьева намечает путь преодоления конкретности, однозначности формы, и зрителю потребуется известная смелость, чтобы следовать этому новому порядку, вновь изобретенному ритму. Зритель вынужден отказаться от привычного созерцания искусства, он должен теперь вступать в буквальный, почти физический контакт с многочисленными объектами, ситуациями, отношениями: процесс восприятия искусства не описывается отныне в терминах смотрения, рассматривания; коммуникация всё более усложняется, задействуя все органы чувств, заставляя переживать, ловить ритм и энергии. Он перемещается от дельфинов к странным антропоморфным существам, упирается в груду тряпья, обнаруживает тайные комнаты и «секретики», лавирует от убийственной серьезности древних символов к ироничным коллекциям, собранным художником на манер «кабинетов редкостей», выставленных правда в лабораторно-стерильных шкафах.

Метод Антуфьева, как ни парадоксально, исключает случайность, спонтанность художественного действия: его искусство (описанное именно как живой процесс, а не результат, набор артефактов) более всего напоминает поэзию «пламенеющего модернизма», тип творческой активности, свойственный, например, Паулю Целану. Антуфьев проникает в подкожный слой мира, почти достигает «дна» истин и откровений , чтобы снова вынырнуть на поверхность, явить миру легкость преображения. Как дельфин, выделывающий кульбиты над поверхностью воды.

«Двенадцать, дерево, дельфин, нож, чаша, маска, кристалл, кость и мрамор: слияние. Исследование материалов»

Дано мне тело — что мне делать с ним,
Таким единым и таким моим?
Осип Мандельштам

Когда пространство общего мифа схлопнулось, основой для создания и восприятия реальности, стало собственное познание. Но, несмотря на то, что миф умер, его тело, его кости сохранились, теперь они и выступают строительным материалом искусственных реальностей, подобно тому, как некоторые северные племена строят свои жилища из костей китов. Сознание всегда защищается от реальности, потому что, сколь бы прочной она ни казалось, реальность по природе своей ненадежна.

Сейчас мифологическое сознание — это уже не форма преодоления (пусть мнимого) незнания, а скорее способ безболезненного погружения в незнание, создание собственной защищенной модели существования. Существует множество способов защиты от утраты/нападения/изменений, но избежать опасности полностью возможно лишь, когда соответствующим образом организована вся жизнь и пространство вокруг себя.

Необходимо поместить кости мифа внутри собственной плоти, включить их в свой скелет, чтобы в полной мере ощутить их радиационное воздействие. Это диктует особые отношение с пространством и материей.

Пространство сужается до размеров собственного тела, где и происходят пугающие процессы. Все окружающее трансформируется, так как первый шаг это смена оптики, смена восприятия, нельзя смотреть на солнце без черных очков, глупо смотреть на реальность не вырвав свои глаза, и не заменив, их на глаза мудрой рептилии. Следующий шаг это уже трансформация тела, отмена границы между телом и реальностью. Древние боги и демоны отлично знали этот прием, недаром из их поверженных тел рождались солнца и звезды, звери и люди, целые реальности и подземные царства.

В психиатрии(как ни банально обращение к ее опыту) описаны случаи, когда по мнению пациентов их тела содержали «все вещи мира», либо какие-то отдельные группы предметов. Тело становится «проницаемым», «мягким», оно обволакивает собой предметы и смыслы, как моллюски жемчужины. При большом желании можно извлечь эти предметы, мерцающие перламутровым светом (чудо материализации).

Именно поэтому художнику так мучительно выслушивать отзывы зрителей и критиков, все равно что слушать, как обсуждают внутренние органы, извлеченные из тела при вскрытии (сердце выглядит неплохо, легким не хватает убедительности, трахея выглядит слишком коммерческой). При этом отдельные работы не вызывают никаких чувств, кроме пугающего отторжения (что делают органы вне моего тела?) Поэтому задача не извлекать отдельные органы, а рассечь тело и вывернуть его наизнанку, чтобы всё содержимое микрокосмоса оказалось во внешнем мире.

Все на свете для художника — материал. Лев Толстой писал, что при переводе для него не важна точность, при переводе важен только смысл, поэтому бесполезно искать точные тексты, которые он переводит. Он обращался с чужим словом, как с бесформенным деревом, из которого извлекал необходимую ему форму. Материал может быть не только физическим, любая вещь, слово и понятие являются материалами. Все это художник может включить и в собственное тело. Постепенно заменить свои «мясные» органы на более совершенные. Вся жизнь посвящается поиску тайных соединений, невозможно выбрать случайное. Материалы должны обладать внутренними соответствиями. Как в русских сказках, гребень брошенный через левое плечо превращается в лес, а платок в озеро. Абсолютно понятно что гребень не может превратится в озеро, а платок в лес. Подобие — одно из важнейших законов мифа.

Это опасный путь — символическое тело разрастается, простые принципы соединения уже не работают, необходимо находить все новые, в какой-то момент связи истончаются до тончайшей паутины.

Моя любимая форма восприятия информации — лабиринт, с бесконечно дублирующимися путями и внезапными тупиками. Пожалуй, эта выставка и есть такой лабиринт из костей, дерева, кристаллов, ткани, змеиной кожи, дыма, метеоритного железа. На стенах лабиринта вырезаны цитаты из русской классической литературы, указывающие путь, а в тупиках обитают дельфины с глазами как жидкий мрамор. Иногда мне самому непонятны механизмы функционирования всей этой сложной конструкции, тем не менее, именно такая запутанная, неясная, мерцающая форма и есть для меня идеальное, предельно реалистичное воспроизведение вселенной.

Евгений Антуфьев

Евгений Антуфьев родился в 1986 году в городе Кызыле. В 2009 году окончил Институт проблем современного искусства. В этом же году стал победителем Премии Кандинского в номинации «Молодой художник. Проект года». Живёт и работает в Кызыле и Москве.

Избранные персональные выставки
• 2013 — «Двенадцать, дерево, дельфин, нож, чаша, маска, кристалл, кость и мрамор — слияние. Исследование материалов», Collezione Maramotti,Реджо-Эмилия, Италия
• 2012 — «Исследование материла: поглощение», Regina Gallery, Москва
• 2011 — «Сияние» (совместно с Иваном Оюном), Gallery White, Москва
• 2010 — «Кости», Gallery White, Москва
• 2010 — «Крылья ужаса», галерея «Navicula Artis», Санкт-Петербург
• 2009 — «Мифы моего детства», Лофт Проект ЭТАЖИ, галерея Глобус, Санкт-Петербург
• 2008 — «Объекты защиты», площадка «Старт», Винзавод, Москва

Избранные групповые выставки
• 2012 — «Garden of Eden», Palais de Tokyo, Париж.
• 2011 — «Остальгия». «Новый музей современного искусства», Нью-Йорк.
• 2009 — «Рукоделие». Галерея «Проун», Москва.

Коллекция Maramotti, созданная благодаря увлечению искусством основателя компании Max Mara Акилле Марамотти, представляет собой собрание современного европейского и американского искусства, охватывающее период с 1945 года до наших дней. Коллекция, расположенная в бывшем главном офисе компании Max Mara в городе Реджо-Эмилия, была открыта для посетителей в сентябре 2007 года. Собрание, часть которого расположилась на 2-ух этажах бывшей штаб-квартиры Max Mara, насчитывает около 1000 единиц хранения и продолжает пополняться до сих пор уже наследниками модной империи. Коллекция Maramotti ведет регулярную выставочную деятельность, а также учредила совместно с лондонской галереей Whitechapel премию для молодых женщин-художников.