Гриша Брускин

Время «Ч»

Темой произведения является миф о враге во всех его ипостасях: враждебное государство, классовый враг, враг подсознания, «другое» как враг, «неизвестное» как враг, Время, Кронос, Смерть в качестве врагов, Враг рода человеческого и т.д. Задача — проанализировать как создается и мифологизируется образ врага. И, наоборот, как создаются и мифологизируются праведный воин и праведное воинство: от простого солдата до святого воителя. И как святой воитель превращается в Противника. Меня занимают культурные аллюзии и параллели (например, «Триумф смерти» Питера Брейгеля Старшего). Важно проследить как сакрализируется (наделяется аурой) тривиальное. Насколько велика гипнотическая власть искусства. И изображения вообще. Каким образом изображение может быть (становится) способом и инструментом манипулирования людьми.

Отправной точкой для данной работы явились советские плакаты по гражданской обороне, которые в пору моего детства окружали человека в общественных местах. На плакатах были изображены гипотетические моменты жизни, которую человек (советский гражданин) должен проживать, когда настанет «Время Ч». То есть, когда враг — американцы или немцы — нападет на нас. Это был свод правил в картинках — генеральная инструкция. Библейские заповеди. В детстве эти картинки производили на меня сильнейшее впечатление. Я представлял себя внутри этого странного кафкианского мира, законы которого были мне недоступны. Или правила которого я не выучил как домашнее задание. Каждое действие внутри невыученного пространства нарушало неведомые мне законы и наказывалось. Я должен был испытовать перманентное чувство неизбывной вины. Ситуация, как в произведениях Франца Кафки, превращалась в фатум. В судьбу. В «неизбежное».

Приблизительно такой герой действует в моем проекте «Время Ч», который выстроен как игра. Герой хитрит: надевает маску, меняет одежду, внешность, возраст, пол... Но каждый раз бывает узнан и наказан.

Как в пору моего детства, так и в наши дни жизнь человека повсюду в мире, подобно жизни в фильме Валерио Дзурлини «Пустыня Тартари», протекает в ожидании врага. Реального или мифического. Вот почему в проекте «Время Ч» ни время, ни география отчетливо не определены. «Время Ч» — притча о враге, явленная в абсурдных метафорах.

Как в плакатах по гражданской обороне, так и в пространстве «Времени Ч» действует чрезвычайное положение. Согласно Джорджио Агамбену: Когда теряется граница между правом и жизнью, исчезает и то и другое, и появляется странный мир чрезвычайного положения, где право не исполняется, а человеческая жизнь превращается в чистую «биологию», подпадая под ведение экспертной биовласти.

В наши дни (борьбы с врагом и, прежде всего, с международным терроризмом) чрезвычайное положение повсюду, включая демократические страны, из исключительного превращается в норму. В рутину. Сегодня, приезжая в Москву или в Нью-Йорк, я в равной степени и там, и здесь смотрю на окружающий мир так, как когда-то, будучи мальчиком, взирал на плакаты по гражданской обороне — с ужасом и оцепенением «человека-не-в-курсе».

Все скульптуры «Времени Ч», так или иначе, связаны с личным опытом автора. Тем не менее, визуальными источниками для скульптур «Время Ч» явились не непосредственные впечатления от жизни и не высокое искусство, а наоборот — «низкое», ничейное, коллективное, архетипическое. Клише. Картинки, найденные в продукции массовой культуры — в учебниках иностранных языков, в плакатах по гражданской обороне, во всевозможных инструкциях. И в комиксах. Автор распознает эти картинки, наделяет своим личным опытом и дает, таким образом, им новую, иную жизнь. Даже когда темой сюжета становится «высокое», например, меланхолия (меланхолические воины-андрогины), художник обращается не к пластике высоких образцов западноевропейской католической скульптуры 16-18 веков, а к пластике народной примитивной скульптуры того же времени.

Проект адресован современнику и человеку будущего. Если искусство соответствует ленте новостей в Интернете, это не означает, что оно современно. Современный человек не только следит за последними новостями (может, кстати, и не следить), но и рассуждает, и переписывает историю, страдает всевозможными комплексами и психическими расстройствами, выясняет отношения с близкими, испытывает отчуждение от государства и от толпы, раздвигает границы науки и искусства, нарушает табу, грезит наяву, путает сны с реальностью, реальность с искусством, заменяет жизнь мифологией, любит ближнего или ненавидит врага, читает и бьется над разгадкой заповеданных тайн, сомневается или утверждается в вере. Время от времени подходит к заветной черте и задает себе вечный вопрос «быть или не быть».

«Время Ч» состоит из нескольких десятков скульптур и, как другие мои фундаментальные проекты, построен как единое целое. Каждая скульптура, обладая автономными правами, является страницей из книги. Только перелистав все страницы, зритель-читатель составит целую картину, прочтет сообщение автора.

Скульптуры — метафоры. Метафоры загадочны и требуют дешифровки, объяснений.