Фазаль Шейх

Верблюд для сына

В 1990 г. первые сомалийцы пересекли границу с Кенией, спасаясь от гражданской войны, вспыхнувшей на их родине. С тех времен прошло более десяти лет, и война в Сомали унесла жизни 350 тысяч сомалийцев, а более миллиона оказались в изгнании. Считается, что свыше 120 тысяч сомалийцев сейчас проживают в трех кенийских лагерях — Ифо, Дагахали и Хагадера, расположенных в окрестностях города Дадааб. Восемьдесят процентов из них составляют женщины. Именно им и посвящены эти работы.

В 2004 г. международное сообщество продолжает относиться с недоверием к правам женщин, которые являются жертвами нападений и другого рода насилия. В Сомали женщины подвергаются преследованиям, если они не соблюдают такие обычаи, как ранние браки, или протестуют против операции над женскими половыми органами, рожают детей вне брака или принимают участие в женском движении. Но подобные преследования редко служат основанием для получения юридической защиты, ибо воспринимаются как дело сугубо личное, которое не может быть применимо при определении международного статуса беженца. Чтобы получить статус беженца, необходимо написать заявление в «общественные организации», что находится за пределами возможностей этих женщин.

Как-то вечером в 1992 г. я беседовал с одним кенийским врачом в его кабинете в лагере беженцев Мандера, и он мне рассказал о случаях, когда члены семей сомалийских кочевников убивали своих голодающих младенцев. По его мнению, эти факты можно было объяснить, ссылаясь на грубую и агрессивную природу сомалийцев. Следующие несколько недель я провел в медицинском центре, организованным «Врачами без границ», куда в поисках медицинской помощи сомалийские женщины приводили своих детей, и где голодающие дети (менее чем с 80 процентами нормального соотношения между весом и ростом) подключались к специальной программе питания, и чей вес в конце концов стабилизировался. У многих детей были вторичные заболевания, и на их лечение уходили месяцы. Некоторые из них оставались в центре более года до своего частичного выздоровления.

Фазал Шейх

Фехан Нур Ахмед приводила свою младшую дочь Реш в центр питания каждый день. Она рассказала мне, как она вместе с семьей попала в Кению. В конце 1990-х годов, когда разразилась война кланов в их родном городе Луг, Фехан Нур с мужем и четырьмя детьми смогли добраться до Була-хавы. Там они остались, надеясь, что гражданская война вскоре закончится, и они смогут вернуться в родные места. Но война продолжалась, и в начале 1991 г. после падения правительства Сиада Барре семья Фехан Нур осознала, что ей необходимо покинуть Сомали и попытаться найти пристанище в Кении.

У них ушло больше недели, чтобы пересечь пустыню и добраться до границы. Восьмилетний Нима, пятилетняя Фартун, четырехлетняя Куреш шли пешком, а трехмесячную Реш несли на руках. Когда они прибыли в Мандеру, они обнаружили лишь палаточный город других сомалийских семей. В скором будущем стали прибывать новые и новые беженцы, некоторые в ужасающем физическом состоянии. Многие рассказывали страшные истории о тех, кто умер по дороге. Нередки были случаи нападений со стороны других кланов, некоторые стали жертвами диких животных.

Вскоре был основан международный комитет спасения, но тут же в городе началась эпидемия кори. Затем в начале 1992 г.. прибыли представители УВКБ и начали регистрировать беженцев, выдавать им продуктовые карточки и необходимые материалы для жилья. Вскоре Нима и Куреш заболели корью и в конце концов умерли. Когда прибыли представители организации «Врачи без границ», чтобы осмотреть беженцев, Фехан Нур посоветовали привести дочь в центр питания. В течение следующих пяти месяцев они являлись туда каждый день, а затем Реш перевели в другой центр питания для детей. Реш стала выздоравливать.

Ф.Ш.

Хадиджа с отцом часто уединялись и сидели отдельно от других в центре питания. В течение первых дней я наблюдал за ней, пока она молча двигалась из одного места в другое. И ее отец, и работники центра пытались обращаться к ней, но, казалось, что она или не понимает, что происходит вокруг, или не хочет реагировать. Она никак не сопротивлялась тем, кто хотел ей помочь, но и сама не проявляла никакой инициативы. Мне рассказали, что она вместе с родителями покинула свою деревню в Сомали после того, как на нее напали люди из соседнего клана, а во время бегства из деревни ее мать исчезла, а она осталась с отцом. Отец занялся поисками матери, но безуспешно. В конце концов они с отцом направились в Мандеру в надежде на то, что ее мать выберет то же самое направление. Но мать так и не объявилась, а после разлуки с матерью Хадиджа стала немой.

Ф.Ш.

Однажды сотрудница системы здравоохранения пришла к доктору в центре питания, чтобы поговорить об одной семье в лагере беженцев. Ее работа заключалась в том, чтобы определить семьи, нуждающиеся в помощи центра питания и его госпиталя. В тот день она встретилась с семьей, чей мальчик уже обслуживался в центре питания. Мать приводила его туда каждый день. Но когда сотрудница вновь посетила семью, то обнаружила другого ребенка — старшую сестру, страшно исхудавшую. Когда она спросила у отца, почему он не отправляет и дочь в центр питания, отец ответил, что они боятся, что сыну придется делиться едой со своей сестрой. Семья считала, что помощь, получаемая сыном, сократится, если они начнут приводить в центр второго ребенка.

Ф.Ш.

Мне рассказывали историю женщины с ребенком, которая провела неделю в пустыне перед тем, как попасть в лагерь беженцев. Эту семью немедленно зарегистрировали и доставили в центр питания с тем, чтобы врачи смогли осмотреть ребенка, организм которого был сильно обезвожен и истощен. Маленькую девочку поставили на весы, стоящие в центре палатки, взвесили и приготовили внутривенную капельницу. Санитар подготовил капельницу для вливания, объяснил методы лечения ребенка и сказал, что шансы на выздоровление после продолжительного посещения центра питания велики.

Женщина из одного кочевого пограничного клана бежала из Сомали после того, как был убит ее муж. Она разрыдалась, когда увидела, как в центре обращаются с родителями и детьми. Впоследствии она объяснила, что бежала из своей деревни в Сомали с двумя детьми, и во время перехода через пустыню младший ребенок становился все слабее и слабее. Со временем она поняла, что ребенок испытывает страшные мучения, ему не выжить, и она умертвила ребенка. Она видела, как лечат других детей и тут ее осенила мысль, что вместо того, чтобы избавить свою дочь от длительных мучений и смерти, она лишила ее возможности излечения.

Ф.Ш.

Верблюд за сына

При нашем образе жизни мужчины и женщины не равны. Если женщина рожает мальчика, ей дарят верблюда в надежде на то, что когда мальчик станет мужчиной, этот верблюд принесет целое стадо и откроет мальчику путь в мир. Когда сын женится, мать становится членом его семьи. Все ее проблемы в будущем будут решаться с помощью сына.

Если же новорожденный ребенок — девочка, ее не ждет ничего хорошего. У нее не будет приданого, чтобы начать новую жизнь, она будет оставаться дома, занимаясь домашней работой, в то время как брат посещает школу или медресе — мусульманскую школу. Когда девочке исполняется семь лет, она должна подвергнуться обрезанию фараона; у нее удаляют клитор, после чего отверстие зашивают, оставив небольшой проход для мочи и менструальной жидкости. Это обрезание составляет доказательство ее девственности, без которого она не обладает никакой ценностью и не может рассчитывать на уважение в семье. Это знак принадлежности мужчине, главе семьи, чьи права будут нарушены и чей гнев будет вызван, если кто-то посягнет на нее. Власть над девушкой должна сохраняться и передаваться в семью супруга после брака. Часто до брака девушку осматривают члены семьи ее будущего мужа. Многие считают, что жениться на девушке можно только после обрезания и что только тогда она сможет удовлетворить будущего мужа и принести ему детей. Если муж отсутствует в течение долгого времени, он может быть уверен в верности жены на время отсутствия. Но когда девушка наконец выходит замуж и рожает ребенка, возникает серьезный риск инфекции. Молодые женщины могут потерять много крови и иногда даже умереть.

Дочь в семье может выйти замуж в очень раннем возрасте, она не имеет никакого влияния в выборе собственного мужа, ее могут выдать замуж без любви. Если ей не повезло, она попадает в семью, в которой с ней обращаются без любви и где она подвергается дискриминации. Но сначала ей может и повезти, если она помогает мужу добиться успеха в жизни и накопить богатство. Часто, если муж становится состоятельным, его взор обращается на более молодую. С появлением новой жены в доме с первой женой можно развестись и отослать ее из дома мужа в родительский дом. В этом случае дети остаются в семье мужа, а разведенная жена вынуждена обратиться к законам шариата, чтобы получить хоть кого-нибудь из детей. Если женщина родила мальчиков, они будут заботится о ней, когда она состарится. Но если она родила лишь девочек, которые потом вошли в семью своих мужей, они не несут за нее никакой ответственности, и стареть она будет в одиночестве.

Когда в Сомали началась гражданская война, вся жизнь в стране полностью развалилась. За время боевых действий в случае гибели члена клана родственники должны были выплачивать кровные. Семья убитого получала от клана сто верблюдов. Но если убитой была женщина, требовалось только пятьдесят верблюдов. Когда мы бежали из Сомали и осели в Дагахали, я возглавила женскую организацию. Уже девять лет мы живем в лагере беженцев, и я многое видела и слышала много рассказов женщин в этом лагере. В первые годы жизни здесь сотни женщин, выходивших за пределы лагеря в поисках дров, подвергались нападению. Иногда нам приходилось идти часами, чтобы набрать дров для семьи. Именно тогда мы подвергались наибольшей опасности изнасилования. Если это случалось, то девушка уже не может выйти замуж. Вместе с тем в разгар межклановых столкновений женщины не хотят отпускать мужчин на поиски дров, ибо женщин лишь насилуют, а мужчин убивают.

За время пребывания в лагерях беженцев в Кении мне довелось разговаривать с женщиной, на которую за пределами лагеря напали несколько мужчин. Они привязали ее за ноги к двум деревьям. Несколько раз ее изнасиловали, а перед тем, как уйти, они набили ей влагалище камнями. Я видела, как старух насилуют дети, а взрослые оскверняют младенцев. Трижды мне довелось видеть, как оставляли на земле новорожденных. Во всех случаях младенцы умирали — их бросали матери, которые боялись обвинения в незаконной беременности. Я видела мужчин, играющих в азартные игры в тени деревьев, пока их семьи, голодные и без копейки денег, сидели дома. Я видела, как муж продает одежду жены, чтобы получить немного денег на спиртное. Я была свидетелем того, как мужчины разводятся со своими женами по утрам, испытывая чувство гнева, и возвращаются после обеда, вновь называя их женами.

В прошлом в Сомали, в котором я выросла, у меня были и привилегии, и мир, и спокойствие. Люди потеряли способность слышать друг друга, иначе бы не происходило то, что происходит сейчас. Сегодня в Сомали убийство стало нормальным явлением. В Коране сказано, что женщины должны быть почитаемы, с ними нельзя плохо или неуважительно обращаться. Если человек не боится и не уважает Аллаха, как он может уважать другое человеческое существо?

Абширо Аден Мохаммед, Лагерь беженцев Дагахали, 2000