Никита Алексеев

Многоточие

Никита Алексеев (р. 1953 г.) получил образование в Московском полиграфическом институте. C раннего возраста он был знаком с западным современным искусством и интересовался современной поэзией и новыми течениями в изобразительном искусстве и музыке.

В начале 1970-х Никита Алексеев был известен в Москве как поэт, участвовавший в «подпольных» чтениях. Свой ранний период работы в качестве художника он сам определяет как «абстракцию сюрреалистического толка».

В 1970-х он сблизился с художниками группы «Сретенский бульвар», особенно с Ильей Кабаковым, который оказал сильное влияние на него.

Вместе с Андреем Монастырским, Николаем Панитковым и Львом Рубинштейном, Алексеев создал группу «Коллективные действия». Эта группа провела около 120 акций, нацеленных на изучение механизмов создания смыслов и путей преодоления границ общепринятых значений. Алексеев также проводил свои индивидуальные акции, более лиричные и экзистенциальные, а также более импровизационные.

В 1979 году вместе с коллегами по группе «Коллективные действия» Никита Алексеев организовал Московский архив нового искусства (МАНИ) — исключительную коллекцию работ художников Московского концептуализма.

В 1982 году Алексеев открыл галерею в своей собственной квартире — знаменитый APTART, в котором проводили «дикие» перформансы и абсурдистские выставки неофициальные художники второго поколения. Главным итогом деятельности галереи и для московской ситуации, и для самого художника, стала радикальная стилистическая трансформация. Художники начали использовать другой художественный язык — визуально более агрессивный и текстурированный. В этот период Алексеев часто экспериментировал с поверхностью картин, используя разные материалы (ткань, предметы).

В 1985–87 гг. Алексеев играл «симуляционный рок» с группой «Среднерусская возвышенность».

Сегодня Алексеев работает над частично автобиографическими сюжетами, создавая своего рода визуальный дневник.

Меня давно интересует Жорж Сёра. По-моему, этот художник полностью в стороне от того, чем занимались его коллеги и современники. Он — крайний формалист, более того, он концептуалист задолго до концептуализма. Поверив или сделав вид, что он верит в тогдашние физические теории о природе цвета и света (сейчас совершенно устаревшие), он, будто фанатичный монах, тюкал разноцветные точки, создавая свою собственную вселенную. Достаточно посмотреть на его шедевры «Grande Jatte» и «Cirque», чтобы понять: это ещё дальше от действительности, в которой мы находимся, чем творения неопластициста Пита Мондриана и супрематиста Казимира Малевича. Это — не то рай, не то ад, где в пульсирующем мареве навечно застряли те, кто туда угодил.
Но я не формалист и не концептуалист. Во всяком случае, Сёра бы меня не одобрил. Я — дятел. Тюканье точек это долбление дупла и добывание червячков. Каждая точка — трепыхание пера, отсвет на нём солнца, отсчёт шагов, вдохов и выдохов; секунда или год жизни, сантиметр или световой год перемещения в пространстве. Это пустая трата времени, попытка остановить движение от точки «А» к точке «Б» или, наоборот, его ускорить.