Николай Бахарев

Николай Бахарев — одна из самых значительных и таинственных фигур российской фотографии конца ХХ века.

Провинциальный фотограф, создававший заказные портреты, с начала 1990-х становится одним из самых востребованных в России и за рубежом художников. Его работы участвуют в групповых и персональных выставках, попадают в музейные и частные коллекции; они были представлены в сновной программе 55-й Венецианской биеннале и на Международных фотографических встречах в Арле в 2013 году.

Николай Бахарев, родившийся в деревне Михайловка Алтайского края в 1946 году, в четыре года потерявший родителей и выросший в детском доме, начал свою трудовую деятельность на металлургическом комбинате в Новокузнецке, одном из крупных индустриальных моногородов Западной Сибири. В двадцать четыре года, в 1970-м году, он становится профессиональным фотографом в Службе быта. В 1960-е годы в результате хрущевской градостроительной политики и массовой плановой застройки промышленных центров комбинаты службы быта становятся средоточием повседневной жизни горожанина, местом, где он может починить обувь, часы, холодильник, сделать копию ключей, пошить и перешить одежду, а также заказать фотографии, чтобы запечатлеть важнейшие события в жизни семьи — свадьбы, рождение детей, выпускные вечера и прочее.

В ряду профессий в Советском Союзе того времени труд фотографа приравнивался к труду чернорабочего. Это не мешало службам быта, тем более в провинциальных российских городах, породить целое поколение значительных фотографов, которые благодаря работе на заказ получали средства к существованию и совершенствовали технику съемки, пытаясь оставить свободное время работе «для души». Так, например, в Перми в службе быта начинает свою карьеру замечательный фотограф Андрей Безукладников. Несмотря на столь не значительное по социальному рангу место фотографа, фигура его и сама ситуация фотосъемки оказывались чрезвычайным событием в жизни рядового человека. Это был редкий момент, когда он становился центром внимания, соответственно, появлялась возможность самоидентификации, отсутствовавшей и на работе, и дома, поэтому даже из скудной зарплаты выискивался гонорар фотографа.

Бахарев работал только на заказ. К сожалению, от этого времени сохранилось очень мало фотографий. Но уже по этим групповым портретам можно видеть, как складывалась и потом мало менялась эстетическая система фотографа. Работы на заказ должны были нравится клиенту, поэтому он тщательно выстраивает композицию, позы, ловит моменты счастья и предельного самовыражения своих героев, при этом всегда соблюдая дистанцию. Эта эстетическая дистанциированость от объекта съемки при полной включенности в момент создания композиции была абсолютно нетипична для советской фотографии того времени. В 1970-е годы советская фотография развивается в двух направлениях: первое — это каноны социалистического реализма, т.е. постановочный репортаж, зародившийся еще в начале 1930-х годов, типичный для авторов, работавших в советской прессе, где они должны были вписываться в жесткие рамки, установленные идеологической системой. Одновременно существовала линия, берущая свое начало в движении фотолюбительства, появившегося на волне хрущевской оттепели в конце 1950-х-начале 1960-х годов, эпохи «физиков и лириков», когда в советскую фотографию возвращаются жанры пейзажа — пространства естественности и свободы — и психологического портрета, практически исчезнувшие после революции. Эта романтическая линия, когда в фокусе оказывается прежде всего индивидуальность, внутренний мир конкретного человека, была реакцией на каноны социалистического реализма тоталитарной системы, унифицировавшей конкретных людей до социальной общности — советского народа.

Бахарев не вписывается ни в одно из этих направлений. Можно сказать, что он снимает своих героев в эстетике наивного искусства или art brut, предельно нивелируя свое авторское вторжение, которое остается за кулисами и проявляется только в момент постановки, запускавшей механизмы самопрезентации персонажей.

В конце 1980-х во время перестройки весь уклад привычной советской жизни вместе со службами быта стал гибнуть, как тонущая Атлантида. Фотографам приходится самим искать съемку на заказ: детские сады; школы; свадьбы; девушки, желающие заказать свои портфолио; и в том числе пляжи, где люди на отдыхе хотят запечатлеться в кругу друзей и близких. Пляж — момент счастья, момент праздника, момент, когда люди могли вырваться из повседневной рутины на природу и попытаться стать самими собой.

Цикл «Отношение» Николай Бахарев снимал в конце 1980-х-начале 1990-х на новокузнецких пляжах. Казалось бы, обычные «пляжные» фотографии, которыми многие фотографы, как и сам Бахарев, зарабатывали в советское время, делая для отдыхающих снимок на память, стали классикой российской фотографии, портретом эпохи в момент ее исторического слома (в 1991 году Советский Союз прекратил свое существование).

Люди скидывали одежду на отдыхе и вместе с ней социальную детерминированность советского человека, который воспитывался и жил как винтик системы, максимально нивелировавшей любые индивидуальные различия, в т.ч. и гендерные.

Раздетые и позирующие уличному фотографу люди спонтанно проявляли тягу к совместности. Наверное, неслучайно большинство портретов — групповые. Забавно, что чаще всего мужчина лежит на коленях у женщины, а не наоборот. Действительно, социализм как социальная эпидемия прежде всего поражал и деформировал именно советских мужчин. Не имея возможности заработать в соответствии со своей квалификацией и усилиями, мужчина не мог взять ответственность за жену и детей и чаще всего или инфантилизировался, или спивался, поэтому работающая советская женщина, ответственная за выживание семьи, выполняла роль не только любимой, но и матери, усыновлявшей своего мужа.

Только в начале 1990-х, с зарождением дикого капитализма, ситуация меняется, и мы видим пробудившееся мачистское начало в молодых парнях и на фотографиях Бахарева. Его серия «Отношение» — жесткий этнографический портрет российской провинции. В этих фотографиях проступают и черты деградации как следствие трансформации личности социальной системой (отсюда появление термина Homo soveticus, использовавшегося и в зарубежных СМИ, и в самом СССР). Одновременно фотографии Николая Бахарева наполнены особой теплотой и предельно распахнутой (иногда до наивности) эмоциональностью, которая присуща только очень потерянным и незащищенным людям.

В стране, где сексуальность и обнаженное тело были цензурированы с середины 1930-х, работы Бахарева стали важной составляющей неофициальной культуры в общем и неофициальной фотографии в частности.

С середины 1990-х, немного отойдя от шока развала Советского Союза, Россия пытается найти пути будущего развития. В этот момент оказывается востребованной собственная история, даже недавняя.

Серия «Отношение» Николая Бахарева, увы, оказалась не только историей, но и сегодняшним днем страны, почти на четверть века застрявшей между прошлым и будущим.

Ольга Свиблова