Меняющийся образ меняющейся моды

Жерар Юфера, Франсуаза Югье

Жерар Юфера — один из самых известных и ярких современных французских фотографов. С 1984 Жерар Юфера сотрудничает с изданиями Liberation, Telerama, Fortune, Business Week, Time magazine, Beaux arts magazine, Time Independent magazine, New-York Times magazine, Jardin de mode, Das Magazin, Le Speccio della Stampa, Marie Claire (Италия), Le Monde, View Point, L’Officiel, Io Donna, Fashion и др.

С 1993 года является членом агентства “Rapho”. Параллельно с фотожурналистикой Юфера работает как портретист и продолжает свои персональные творческие изыскания, результатом которых становится выпуск книг и реализация выставок в самых разных странах. Его работы вошли в собрания различных музеев, таких как: Европейский Дом фотографии в Париже, Национальная Галерея в Лондоне, Музей д’Элизе в Лозанне, собрание Хенкеля в Германии и т.д.

Работы Жерара Юфера были неоднократно отмечены международными премиями и призами:

1987 — Премия Арт-Директоров, Париж

1990 — Премия Villa Medici hors les murs, Париж

1991 — Премия Art Journalism, Лондон

1997 — 2ая премия Art Stories, World Press Photo, Амстердам

1999 — Гран-при SCAM за фотографическое портфолио, Париж

Несколько лет назад Жерар Юфера получил мировую известность благодаря своей серии снимков крупнейших оперных театров мира. Только что вышла в свет его новая книга «Материя грез», представившая его в новом амплуа — фотографа моды. Предисловие к книге написали Кристиан Лакруа и Сара Моуэр.

Кристиан Лакруа

Жерар Юфера попросил меня написать предисловие в качестве сопровождения этих фотографий. Я поискал слово «предисловие» в словаре, меня отправили к слову «преамбула», от греческого «идти впереди». В литургии — это та часть мессы, которая предшествует евхаристической молитве, «преамбула» излагает основополагающие принципы составления трактата. Совершенно очевидно, что эти два слова и работы Жерара Юфера соответствуют друг другу. Если предисловие к его работе фотографа пишу я - кутюрье — то несомненно его взгляд «идет впереди» моего и всех прочих взглядов: он представляет, схватывая с точностью до миллиметра почти завершенную стадию наших коллекций, переход от черно-белого к свету, проход через зеркало-экран, тот момент, когда модели только собираются стать отражениями этой «нейтральной полосы», полной биения, нервных пульсаций, этим местом временного пребывания, откуда они появятся на свет, и это будет как-никак жизнь.

Это — «пустой» момент, «схваченный», остановленный кадр, когда объектив трансформирует платье: оно было другим за секунду до этого и будет другим в следующее мгновение, это как «высший глаз» выявляющий внутренности, глаз геометра, надрезающего бюст, передвигающего ногу, удлиняющего пока неподвижную туфельку, стеклянную туфельку. Момент хрупкий, полный риска, грозящий опасностью. Надо будет перевалить вперед взгляд и отдачу, в это промежуточное пространство, поддающееся медитации. Молчаливое ожидание, безукоризненность, отсутствие, пустота или же, напротив, напряжение взгляда, куда-то погрузившегося, закрытый или задыхающийся от волнения глаз, ждущий помощи зеркала. Сомнение, фальшивая успокоительная отрешенность тех, кто остается невозмутимым, и тех, кто паникует. Изображать из себя другую, смотреть и не видеть, вот эти персонажи, стоящие в школьном ряду, безымянные героини со взглядом полным неведомых легенд, по точному сценарию, но ненаписанному, разве что в изгибе руки, в синеве теней, в текстуре ткани. История и география, литература, придуманные на двадцать минут. Зрительницы самих себя, оценивающие сцену, которая их поглотит, когда они сами окажутся загипнотизированными «краткой жизнью», готические или античные видения, вылепленные из ткани и чернил хрупкой консистенции, комедия романа, состоящего из одних фотографий: позы, еще позы, выражения лиц, мины, отдельные тайны, бесчувственные изображения, за которые хватаются анонимные руки, добросовестная, внимательная армада, лепящая маски и громоздящая украшения, почти примитивный ритуал, эзотерические сбруи. Похоже на прелестный шабаш насекомых, пришпиленных булавками по пути их бегства. Архитектура здания живая, пока не предстанет четкой, иератической, почти застывшей. Божественная композиция из плоти и костей, поддерживающая видимость, парусность лета посреди зимы. Потом остается пройтись, проплыть, пролететь по воде, легкий след в застывшем воздухе или решительный шаг вышедших на демонстрацию активисток, полупоэтическое полуспортивное кружение маленьких напудренных ритмических роботов, но бывает, и оступятся, ошибутся. Балет статуй, кукол, освободившихся, наконец, хризалид. Потом обратный путь. Служба закончена. Черно-белая, как домино, из света и тени.

Проявитель, в котором свет выявляет абстрактную, важнейшую деталь, говорящую о том, каков сезон; украденный снимок, выдающий все, ничего не выявляя, но рассказывающий больше чем все шоу целиком. Алхимия костяка и макияжа, кроя или позы, колдовство, при котором экстравагантные формулировки становятся истиной на шесть месяцев, выраженной в фотографических и акробатических хайку, фиксирующих последнее слово современности, вкус на сегодня, подобающий теперь вид, все то, что уже удаляется, от чего остался только знак, привет.

Франсуаза Югье — один из лучших репортажных фотографов в мире: в 1993 году она стала лауреатом престижной премии World Press Photo, ее документальный фильм “Journee Ordinaire” показывали в 1990 году в Каннах. И в то же время она один из известнейших в мире фэшн-фотографов. В 1999 году увидела свет книга Югье “Sublimes”, в которую вошли снимки, сделанные в течение пятнадцати лет на дефиле высокой моды. На фестивале «Мода и стиль в фотографии-2007» фотосерия Югье «Забывая о моде», посвященная дому Лакруа, стала одним из самых ярких явлений проекта.



«Забывая о моде»

… «Модели не видно!» И это правда: на фотографиях Франсуазы Югье не видно модели в полном смысле слова.

В общем, трудно сказать, фотографировала ли Франсуаза Югье целое пальто, всё платье или брюки целиком. Взгляд рассеивается, и зритель видит уже совсем другую картинку.

Во время дефиле она всегда где-то здесь, где-то рядом, то есть всегда не там, где ее ожидаешь увидеть. Но очень важно понять, что ее передвижения не имеют ничего общего с бессмысленной суетой или беспорядком. В фотографиях Франсуазы Югье движение бесшумно и поверхностно. Она обладает искусством показывать динамику в статистике: это как если бы паническое движение частиц было вдруг остановлено в какое-то одно мгновение.

Франсуаза изобрела свой собственный стиль, «почерк Югье»: это ее знаменитое диагональное кадрирование, кривое и перевернутое — знак ее творческой манеры. Снимая с нижней точки, Франсуазе Югье удалось схватить геометрию пространства моды.

Франсуаза Югье обрезает тела, тела манекенщиц и моделей, таким образом, что они почти всегда оказываются без головы. Югье придумывает этим телам новую сумасшедшую жизнь, жизнь, «потерявшую голову». Это тела, которые ни о чем не задумываются, тела, освобожденные от организма, тела, «ступающие мимо своих туфель», с ног на голову.

Мода является важным моментом в творчестве фотографа: с ее помощью Югье переходит к цвету. Франсуаза Югье стала знаменитой прежде всего своей приверженностью черно-белой фотографии. Но она сумела потрясающе ответить на вызов цвета, брошенный ей самой. Просто потому, что она, как великий фотограф, обращается с черным и белым как с самодостаточными цветами. Франсуаза Югье нашла выход из положения, выход в живописной фотографии. Глядя на ее работы, поневоле хочется говорить об объеме, толщине мазка, материале, хроматизме, палитре. В работе Франсуазы потрясающе то, что она таким образом заставляет фотографию столкнуться с «безумием» искусства. Безумие это заключается не только в свободе подражания действительности, но и в ее создании. Эти фотографии можно воспринимать как галерею картин, картин, способных флиртовать с абстрактной живописью завитками красок или световыми мазками вспышки. И в этом смысле Франсуаза Югье не изображает, а возвеличивает. Переходя от черно-белого к цвету путем сложной алхимии, Франсуаза Югье перевела свои изображения из твердого, крепкого состояния в состояние воздушное, летучее и бесконечно мечтательное…

Жерар Лефор